Знак Сокола - Страница 80

— Васька! — решился поговорить с вожаком Андрей, когда тот, сытый от съеденной ухи, повалился было на тряпье, погреться костра. — Ты кому меня отдать хочешь?

— Знамо кому — воеводам, — усмехнулся тот, щурясь от жара костра. — А ты, ясное дело, не хочешь к ним?

— А что они тебе дадут? Нешто золота или чин какой? — продолжал допытываться ангарец, видя, что его собеседник сейчас не станет яриться. — Мои товарищи дадут больше золота, чем ты сможешь получить, после того, как поделишься с воеводами и казаками тем песком, что взял в зимовье, — пояснил Титов молчавшему казаку. — Я поговорю с Соколом, ты сможешь остаться у нас в княжестве!

Васька молчал, не реагируя на доводы ангарца, но его товарищи явно мотали на ус слова Титова. А тот, увидев, что помимо вожака, его слушают уже и остальные казаки, принялся расписывать житьё в Ангарии:

— У нас уже служат многие казачки, за службу денежки получают, а одёжу и оружие выдают в поселении. Надо послужить на границе, — говорил Андрей. — А потом каждый получает дом и землицу, коли захотите остаться…

Юрьев сделал знак своему дружку и шею Титова ожгло, а сам он повалился набок от неприятно сдавившей шею верёвки.

— Слышь, Васька! — бросил один из казачков. — Может того, онгарец верно бает, ни к чему нам до Якутска вертаться? Легше онгарцам службишку служить будет, чем у воевод прощенья ждать.

— Окстись, дурья твоя бошка! — рыкнул на говорившего Васька. — Нешто запамятовал, как зимовье жёг онгарское, да людишек ихнех побивал? Прощенья у онгарцев ждать будешь?

— Так то я не жёг и не убивал! — воскликнул кто-то из темноты.

— А ну, кто там такой дерзкой? — один из дружков Юрьева принялся выискивать наглеца в собирающейся у костра толпе бородачей. — Супротив товарищей пойдёшь? Заодно мы!

— Кого ты, Кузёмка, яко пёс цепной высматриваешь? — проговорил один из казаков, хмурый детина со шрамом на пол-лица. — Николки мало тебе, ищешь, кого бы ещё прибить?

Казачки зароптали, даже прежде не принимавшие участия в разговоре подтягивались к костру, чувствуя, что затевается нечто серьёзное. А разборки простить никому не хотелось. Только несколько человек оставались у своих костров. А кто-то и вовсе спал, не обращая внимания на разговоры на повышенных тонах. Видимо, не впервой, так чего теперь — лишний час сна терять? Титов же продолжал молча бороться с Юрьевским сотоварищем, который норовил оттащить его от костра, даже ангарец ещё чего не ляпнул лишнего. Андрей упирался всем телом, чтобы остаться на виду у других казаков. А там, глядишь, может что выгадать можно будет.

— А, золотишка онгарского захотели? — с некоей вальяжностью сказал Васька, подвигая к себе винтовку. — Так вам его и дали!

— В остроге всё одно ничего не дадут, Васька! — снова послышался голос того, дерзкого казачка. — А в поруб иль на дыбу оно завсегда успеть можно.

— Повинимся перед онгарцами, да на службу к ним пойдём! Я ужо слыхал допрежь о них! Житьё там, бают, богатое, не чета острожному! — раздались голоса со всех сторон.

Тут уже и спавшие проснулись, а теперь хриплыми голосами спрашивали товарищей, что такое вокруг происходит. Титов же, тем временем, одержал личную победу над казаком Юрьева, заставив того отказаться от попыток утащить ангарца подальше от других казаков.

— Коли хотите вертаться к пепелищу — вертайтесь! — со злобой прокричал Васька. — Воля ваша, я не воевода вам!

Опа-на… Все уже дошли до кондиции, пора и мне выходить на сцену, а то опоздаю и эмоции поутихнут. А тогда — прощай свобода, а значит и жизнь.

— Ваське и его холуям я прощенья не обещаю, а остальным — помогу! — вскочил вдруг ангарец, прежде тихонько, словно церковная мышь, сидевший у костра. — Ежели доставите меня в целости до зимовья — скажу, что вины на остальных нет! Службишка в княжестве каждому будет и золотишком плачено будет!

— Уймись, сучонок! — прорычал Васька, а его дружок снова натянул верёвку, Титов захрипел, но с места не подался.

Андрей бросил взгляд на казаков. Кто-то оторопел, но многие нахмурились, а вперёд вышел тот самый здоровяк:

— Ты сам бы лучшей унялся, чем онгарцу шею крутить, — проговорил он голосом, полным презрения к вожаку.

— Михалка, ты прежде был вожаком, а в Якутске и что? — в запале воскликнул Васька. — Поди, не сдюжил? Пошто сейчас ерепенишься?

— Я лишней крови лить не приучен, Васька! Коли пёс Пушкин нам не по нутру, то стрельцов тех душить ни к чему было! А опосля токмо и бежать надобно.

— А я крови не страшусь! — поигрывая ангарским штык-ножом, проговорил Юрьев, приближаясь к Мишке. — Ты будешь лучшим вожаком?

— А коли и так! — воскликнул кто-то со стороны.

— Так, — оглядел насупленных казачков Васька. — Ну раз на то ваша воля — так тому и быть! — и, прищурившись, резко сказал, — Но онгарец — мой и токмо!

— А вот шиш тебе! — заявил Мишка. — Нам с ним вертаться надобно, без него на кой ляд иттить?

Титов видел, что именно сейчас решалась его судьба — останься он с Мишкой, считай дело в шляпе. А вот с Васькой ему не по пути!

Казаки, не хотевшие возвращаться в Якутск, загалдели, шумно выражая своё неудовольствие идеей Васьки. Кто-то и вовсе предложил избрать нового голову, назвав Юрьева совсем уж вычурно, отчего Титов даже повернулся к стоявшим толпою казакам, глазами поискав виртуоза. Здоровяк Миша, тем временем, смерил вожака взглядом, полным презрения. Остальные сочувствовавшие появившейся новой силе, подобрались, готовые ввязаться в драку и хорошенько намять бока опостылевшему Ваське. Видя, что ситуация резко поменялась не в его пользу, Юрьев умерил пыл, а минуту спустя торжествующий Титов уже снимал с шеи верёвку.