Знак Сокола - Страница 10

Ганнибал дослушал перевод и, едва улыбнувшись кончиками рта, проговорил:

— Спасибо за слова твои, посол. Как здоровье князя твоего?

— Бог милостив, — отвечал я, — и князь мой жив да здоров.

«Уф…»

На этом церемониальная часть встречи, к счастью, закончилась и теперь можно было присесть.

Сехестед жестом пригласил нас занять креслица у небольшого столика, напоминающего журнальный.

— Расскажите мне, барон Петер, где именно располагается ваше княжество? — спросил дипломат, заложив ногу на ногу и сложив ладони лодочкой.

Всё же этот датчанин так явно походил на Петра, а я так на него заглядывался, что он вынужден был спросить:

— Вас что-то беспокоит, барон Петер?

— Нет-нет, господин Сехестед! Наше государство располагается у восточных пределов Московии, за многими подчинёнными ею царствами. Южные границы наши приходятся на земли воинственных кочевников, с которыми мы торговлю имеем. Там же и китайское царство расположено, закрытое для нас до поры маньчжурским царством, с коими мы во вражде состоим. На море близко к нам царство японское. Собственно, я бы мог показать вам и карту, но я смогу это сделать только после того, как мы заключим союзнический договор. Именно за этим меня послал в ваше королевство мой князь.

— Я ценю это желание, оно похвально, — отвечал датчанин. — Но мне известно, что вы прибыли в Копенгаген тайно. Почему так?

— Верно, господин Сехестед. Мы хотели бы сохранить наш приезд в тайне, если исход наших переговоров окажется для нас несчастливым. Дело в том, что иные европейские государства в качестве союзника нашим государем пока не рассматриваются, — ответил я.

— Почему именно Дания, барон? — Ганнибал не отводил от меня взгляда.

— Господин Сехестед, датское королевство удобно расположено и оно дружественно Московии. Кроме того, король Кристиан храбр и умён и, к тому же, он действенный противник шведской короны.

— Думаю, последнее и есть причина вашего появления, — с улыбкой заметил датчанин.

После чего взгляд его стал абсолютно серьёзен:

— Должен сказать вам, барон — я не доверяю вам. Я понимаю, что вы хотите, но ведь наше посольство ещё в Москве и вы могли бы обсудить эти вопросы с Вольдемаром. Со Швецией у нас напряжённые до предела отношения, это известно. Вы хотите действовать заодно с нами?

Меня покоробил его тон и я приказал Белову доставать из кожаного тубуса бумаги.

— Я не показал вам наши бумаги. То, что мы прибыли тайно, не означает, то, что мы — проходимцы, господин Сехестед.

Наши документы я передал Сехестеду, а тот, в свою очередь, поманил жестом своего писаря. Мужчина, приблизившись, принялся рассматривать наши документы, особенно внимательно он изучал грамоту царя Михаила. Вскоре он многозначительно кивнул Ганнибалу и тот, удовлетворённый, обернулся ко мне:

— Вы оскорбились искренне, барон, — с той же лёгкой улыбкой проговорил дипломат. — Это хорошо. Вначале я принял россказни моего старого товарища за досужую нелепицу. Сейчас я так не скажу.

— Барон Петер, я думаю, сейчас самое время дарить подарки! — вдруг подал голос сидевший до этого молча Матс Нильсен.

Сехестед заинтересованно посмотрел на нашу троицу. Белов аккуратно вынул из кожаной сумы футляр с «Песцом» и я поставил его перед дипломатом.

— Это подарок лично вам, — я открыл перед Ганнибалом крышку футляра, показав ему револьвер, сделанный нашими мастерами в, так сказать, эксклюзивном исполнении. Всего таких ствола — с замысловатой гравировкой и резной костяной рукоятью, где располагался герб Ангарии и инициалы Соколова в виде вензеля, у нас с собой было два. Пока Ганнибал вертел револьвер в руках, я пытался объяснить переводчику принцип его работы. Сехестед, казалось, и сам всё понял, даже закивал, озабоченно слушая про переломную конструкцию оружия, о способе выемки стреляных гильз. Стараясь не снижать темпа, я показал Тимофею на карабин. Вытащив его из чехла, я принялся было втолковывать переводчику о конструкции и этого оружия, как Сехестед вдруг хлопнув ладонями по столу, воскликнул:

— Довольно, барон! Выйдем к редутам, немедля! Ханс, зовите полковника Ларса Торденшельда! — приказал Сехестед писарю, отчего тот со всех ног бросился к двери.

Полковником Ларсом оказался тот самый офицер, что разговаривал с Нильсеном у подъёмного моста. С ним пришло и с десяток солдат, недобро на нас посматривающих. Даже невозмутимый прежде Кузьмин обратил моё внимание на манёвры гвардейцев с алебардами. Белов также напрягся, с тревогой посматривая на усачей.

— Спокойней, ребята. Нам ничего не грозить не может, мы же гости, — попытался я успокоить товарищей.

— Что-то рожи ихнеи о том не кажут нам, — заворчал Тимофей, оправляя пояс на кафтане.

Сехестед, между тем, о чём-то оживлённо беседовал с Нильсеном и Торденшельдом. Наконец, Матс приблизился к нам:

— Ганнибал желает устроить небольшой турнир. Он хочет испытать ваше оружие немедленно.

Едва я обернулся к своим друзьям, как Нильсен добавил:

— Олаф мне рассказывал, как вы обстреляли лодки с его людьми в фиорде. Он говорит, что вы достали их на весьма дальнем расстоянии. Это так?

Я кивнул, после чего Матс увлёк нас за собой, и мы прошли по дорожке, разделявшей сад на симметричные участки по направлению к валу редута. Там солдаты незамедлительно принялись сооружать некую конструкцию, которая, по всей видимости, должна была стать мишенью. Увенчав свои труды нахлобученной на вершину сооружения шляпой с перьями, гвардейцы разошлись, довольные своей работой. В центре конструкции я заметил непощажённую врагом и временем кирасу, что приволок один из солдат.